Подданные российской империи. Все идет по плану

На правах рукописи

Николаев Владимир Борисович

ПОДДАНСТВО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ:

ЕГО УСТАНОВЛЕНИЕ И ПРЕКРАЩЕНИЕ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Нижний Новгород - 2008

Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России.

Защита состоится л__ ноября 2008 года в 9 часов на заседании диссертационного совета Д-203.009.01 при Нижегородской академии МВД России по адресу: 603600, г. Н. Новгород, ГСП-268, Анкудиновское шоссе, 3. Зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородской академии МВД России.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат юридических наук,

доцент Миловидова М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Изменения, последовавшие за распадом Советского государства, затронули общественно-политическую и социально-экономическую сферы общества и не оставили безучастными людей, проживавших в нем, поставив перед каждым их них вопрос о выборе государства, гражданами которого они станут.

Гражданство, являясь важным институтом права, составляет основу правового положения личности в обществе и государстве. Законодатель под гражданством понимает устойчивую политико-правовую связь лица с государством, выражающуюся в совокупности их взаимных прав, обязанностей и ответственности, основанных на признании и уважении достоинства, основных прав и свобод граждан.

Определение содержания и значения гражданства, его основных особенностей - сложная и важная проблема. Вопрос о понятии подданства (граж-данства) рассматривался в работах многих авторов, на протяжении всей истории отечественной правовой науки. Существование различных определений этих понятий объясняется тем, что в их содержании происходили значительные изменения. Это естественное состояние развития любого явления. Содержание правовой связи государства и индивида обусловлено конкретными историческими условиями развития, как самого государства, так и состоянием его теоретического осмысления и законодательного регулирования. Поэтому при комплексном подходе к разрешению вопросов гражданства особое значение приобретает вопрос о том, насколько адекватно отражено в них понимание реальной действительности .

Обладание гражданством является всеобщим универсальным условием полной правосубъектности лица. В таких условиях на законодателя возлагается основополагающая задача - комплексная проработка вопроса гражданства, при разрешении которой не должно быть нечеткостей и обтекаемости определений и формулировок, пробелов в регулировании, которые превращают его в уравнение с несколькими неизвестными и оставляют простор для производства со стороны органов и должностных лиц, к компетенции которых отнесено применение закона .

Необходимость проработки вопросов о взаимоотношении Российской Федерации с новыми независимыми государствами, перемещение лиц через возникшие границы суверенных государств - все эти проблемные вопросы затронули и систему правоохранительных органов.

В современной историко-правовой литературе отсутствуют работы, в которых бы комплексно анализировался порядок приобретения и прекращения подданства Российского государства в различные исторические эпохи. Миграционные процессы, вызванные изменениями политического, религиозного или военного характера, оказывали влияние на переселенцев, избравших Россию для своего постоянного проживания.

Весьма интересным и показательным с этой точки зрения является опыт решения вопросов подданства в исторической ретроспективе Российского государства и права до Октябрьской революции 1917 года. К сожалению, он в полной мере не изучен. Между тем в деятельности правоохранительных органов России находили отражения процессы, присущие государственному и общественному устройству Империи в целом. Наработанный опыт в вопросах приобретения подданства иностранцами содержит немало элементов, которые при творческом подходе могут быть модернизированы и приняты в целях повышения эффективности деятельности правоохранительных органов, в том числе и Федеральной миграционной службы.

Степень научной разработанности темы исследования.Еще В.М. Гес-сен в 1909 году отмечал, что учение о подданстве является одной из наименее разработанных тем современной науки публичного права. Она оставалась таковой и в последующие годы. Достаточно сказать, что за всю историю России гражданству (подданству) было посвящено только три монографии, авторами которых были В.М. Гессен (1909 г.), С.С. Кишкин (1925 г.) и В.С. Шевцов (1969 г.), а также несколько кандидатских диссертаций. Конечно, в области гражданства работали и многие другие исследователи, включая специалистов в области конституционного и международного права. Это, прежде всего, Ю.Р. Боярс, С.К. Косаков, С.В. Черниченко, которые в своих работах затрагивали некоторые аспекты разрабатываемого нами вопроса.

Вместе с тем, можно назвать ряд работ по истории так называемого полицейского права, в которых в той или иной мере освещались изучаемые нами вопросы. Это работы И.О. Андреевского, Н.В. Варадинова, А.Д. Градовского, В.Ф. Дерюжинского, В.В. Ивановского, Ф.Ф. Мартенса, И.Т. Тарасова, Д.В. Цветаеваи многих других.

На нынешнем этапе развития отечественной юридической науки в среде ученых значительно активизировалась разработка вопросов, связанных с приобретением гражданства России и миграцией населения. Это работы С.А. Авакьяна, М.В. Баглая, О.Е. Кутафина. Кроме работ названных ученых, на формирование идей и положений исследования в большей или меньшей степени оказали воздействие теоретико-правовые, методологические исследования и публикации А.В. Дружининой, А.М. Корж, А.В. Мещерякова, О.В. Ростовщиковой, Е.С. Смирновой, Е.А. Скрипилева, А.М. Тес-ленко и других авторов, посвященные разработке вопросов правового статуса подданного и миграции населения в самодержавной России. Однако акцент в исследованиях современных ученых, занимающихся проблемами миграции населения, делался на изучение организационно-правовых основ миграции, структуры и компетенции государственных органов, осуществляющих контроль за передвижением населения.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что до настоящего времени в отечественной литературе отсутствовали комплексные монографические исследования, посвященные изучению развития законодательной регламентации приобретения и прекращения подданства Российской империи.

Объектом диссертационного исследования является процесс формирования и развития законодательства, регулировавший общественные отношения, связанные с приобретением и прекращением подданства Российской империи.

Предметом исследования выступает совокупность нормативно-право-вых актов самодержавной России и некоторых других европейских государств о свободе передвижения и выборе места жительства, о выезде из Российской империи и въезде иностранцев на ее территорию, о правовом положении иностранных граждан в самодержавной России, о приобретении и прекращении подданства.

Цель исследования заключается в том, чтобы на основе ретроспективного анализа отечественного и зарубежного законодательства, историко-правовых источников, сложившейся практики, архивных и иных документальных материалов провести комплексный, хронологически последовательный анализ правовых материалов, связанных с формированием и развитием института подданства в России.

В связи с этим основными задачами, поставленными в ходе исследования, являются:

Изучение и обобщение законодательных документов, научных, архив-ных и иных источников в целях определения степени и уровня теоретической разработанности проблемы;

Определение и научно аргументированное обоснование этапов форми-рования законодательства о подданстве Российской империи;

Оценка состояния института подданства самодержавной России накануне и в период проведения буржуазных реформ второй половины XIX века, а также начала XX века;

Определение объема прав, привилегий и ограничений, устанавливаемых российским законодательством в отношении иностранных подданных, находящихся в Империи;

Выявление общих закономерностей и национальных особенностей раз-вития института подданства в Российской империи и западноевропейских государствах в XVIII - начале XX века.

Хронологические рамки работы. Первой границей основной части исследования является XVIII век - период Петровских реформ, когда институт подданства получает целенаправленную правовую регламентацию. Однако в целях выявления генезиса изучаемого института в первой главе затрагивается и период Московской Руси. Второй границей исследования выступает 1917 год, когда институт монархии и соответственно институт подданства прекращают свое существование.

Методологическую основу исследования образует всеобщий диалектический метод познания, позволяющий рассматривать явления в их развитии и взаимосвязи. В работе использованы общенаучные приемы познания (анализ, синтез, индукция, дедукция, сравнение и др.), а также частнонаучные методы познания - исторический, формально-юридический, сравнительно-правовой и иные методы научного исследования.

Теоретическую основу исследования составили работы ученых, посвященные функционированию института подданства (гражданства) России, а также труды отечественных специалистов в области теории и истории права и государства С.А. Авакьяна, М.В. Баглая, В.М. Гессена, В.Ф. Дерюжинского, А.А. Жилина, С.В. Кодана, Ф. Кокошкина, О.Е. Кутафина, М.И. Сизикова, В.В. Сокольского, И.Т. Тарасова.

Эмпирической базой исследования являются российские правовые акты законного и подзаконного характера, регулировавшие право подданства до начала XX века. Основополагающими источниками работы стали: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845) в редакциях 1857 и 1885 годов, Положения о видах на жительство для дворян, чиновников, почетных граждан и о евреях 1895 года, Высочайше утвержденное мнение Государственного совета, распубликованное 6 марта 1864 года О правилах относительно принятия и оставления иностранцами Русского подданства, циркуляры департамента полиции и другие нормативно-правовые акты органов государственной власти, статистическая информация и отчеты МВД. В этих документах содержится богатый материал, характеризующий становление и функционирование института подданства России.

Научная новизна работы. В диссертации впервые в отечественной юридической науке проведено комплексное исследование историко-правовых процессов становления института подданства России. В работе обобщается и анализируется опыт правового регулирования деятельности государственных органов власти по использованию института подданства в обеспечении экономического и социального развития государства. На документальной основе показано формирование правовой базы приобретения и прекращения подданства, соответствующей каждому историческому отрезку времени развития нашего государства.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Предпосылкой зарождения института подданства в России были цент-рализация Русского государства и свержение татаро-монгольского ига в XV веке. Тогда же появляются первые правовые акты, регламентирующие въезд в страну иностранцев. До конца XV века высшая государственная власть не регламентировала и не контролировала въезд и перемещение иноземцев. Данная проблема решалась удельными князьями на основе возникающих служебно-договорных и товарно-экономических отношений с иноземцами.

2. По окончании Смутного времени и после воцарения династии Романовых во внутренней политике России значительную роль приобрел религиозный фактор. В XVII веке иноверцы юридически отграничивались от коренного населения страны. Для не крещенных в православную веру иностранцев законодательно регламентировалась форма одежды, место проживания и другие ограничения. Крещение в православную веру снимало эти ограничения и фактически означало приобретение российского подданства.

3. В период правления Петра I, наряду с крещением в православную веру, появился новый способ приобретения русского подданства. Иностранец, желающий принять российское подданство, должен был присягнуть российскому царю (с 1721 года - императору) на вечное подданство. Отход от чисто религиозного способа принятия в подданство был связан с политикой Петра I, направленной на привлечение квалифицированных специалистов для обеспечения государственных интересов.

4. Правовое положение иностранцев в России в XVIII веке обусловливалось государственными экономическими интересами. Российское правительство, заинтересованное в развитии промышленности и торговли, стимулировало предпринимательскую деятельность иностранцев путем установления льготного налогообложения. В первой половине XIX века под влиянием внешнеполитических факторов (революция во Франции 1789 г., наполеоновские войны) происходило ужесточение правового режима въезда иностранцев в Россию, ограничивалось их передвижение по территории страны. Во второй половине XIX века эти ограничения снимали - с 1864 года иностранные подданные при соблюдении законов Российской империи и соответствующем оформлении документов на въезд не были ограничены каким-либо предельным сроком пребывания в стране и могли просить о принятии их в российское подданство.

5. XIX век являлся переломным в развитии института подданства для европейских стран. Если до этого времени подданство определялось, как правило, местом рождения индивида, то в XIX веке основополагающим становился комбинированный принцип подданства, сочетающий территориальное и кровное начало. Для всего европейского пространства, включая Россию, стало характерно развитие института натурализации, выработка общих правил приобретения подданства. В ряде государств, включая Россию, обязательным условием натурализации являлось предварительное прекращение подданнической связи с прежним отечеством.

6. Во второй половине XIX - начале XX века в российском законодательстве достаточно четко прописывались условия натурализации, уравнивались статусы приобретенного и прирожденного подданного. Законодатель четко разграничивал статус подданного и иностранца, стремясь ликвидировать слой неполноценных граждан или привилегированных иностранцев.

7. В Российской империи за все время ее существования не было официально одобренного законодательного акта, регулирующего прекращение подданства, а в XIX - начале XX века Россия оставалась единственным европейским государством, не признававшим свободу экспатриации.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в ней сформулированы теоретические положения, позволяющие получить комплексное представление о функционировании института подданства, его месте и значении в системе законодательства самодержавной России. Материалы исследования дают возможность использовать их в учебном процессе при преподавании дисциплин: История отечественного государства и права, История государства и права зарубежных стран, Конституционное право России, Конституционное право зарубежных стран, Международное право, а также при составлении учебно-методических пособий по названным дисциплинам.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его результатов в процессе формирования современной миграционной политики Российской Федерации, совершенствования деятельности Федеральной миграционной службы России. Накопленный в период организации научного поиска материал может оказать фактологическую и методологическую помощь педагогам учебных заведений МВД в преподавании юридических дисциплин, а также слушателям (курсантам) при подготовке самостоятельных теоретических и прикладных исследований по данной теме.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в семи публикациях автора, а также в докладах и сообщениях на научно-практических конференциях: Актуальные вопросы юриспруденции и юридического образования в современных условиях (Киров, 24 марта 2006 г.); Проблемы обновления России (Н. Новгород, 27 апреля 2006 г.); Бунты, революции, перевороты в истории российской государственности (Санкт-Петербург, 23 марта 2007 г.); Общественная палата как институт политической системы Российской Федерации (Н. Новгород, 19 апреля 2007 г.); Человек и общество в противоречиях и согласии (Н. Нов-город, 22 ноября 2007 г.); XII Нижегородская сессия молодых ученых (Н. Нов-город, 21Ц25 октября 2007 г.).

Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России.

Структура диссертации определена целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения, библиографии и приложений. Работа выполнена в соответствии с требованиями ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации.

Во введении обосновываются актуальность и степень научной разработанности темы, определяются объект и предмет, цель и задачи, хронологические рамки работы, методологическая, теоретическая и эмпирическая основы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая, практическая и дидактическая значимость работы, приводятся данные об апробации результатов проведенного исследования.

Первая глава Становление и развитие института подданства в России, включающая два параграфа, посвящена исследованию процесса формирования и развития законодательства о подданстве. Проводится анализ законодательства, регулирующего правоотношения в сфере подданства Российской империи.

В первом параграфе Формирование института подданства в Российской империи в XVIII веке рассматривается процесс формирования и развития института подданства. Изначальной предпосылкой развития данного института являлся переход к оседлому образу жизни, впоследствии формирование института подданства происходило под влиянием покорения сильным государством более слабого и возникновения откупа от худших последствий в виде дани, отсюда и название Ц подданный.

Процесс возникновения подданства тесно связан с процессом прикрепления народа к земле и службе, который начался в московский период истории отечественного государства. Московские князья для достижения своих целей нуждались в бессменной службе бояр и в исправном отбывании плательщиками податей и повинностей. Едва только представилась возможность, князья (с Ивана III) воспрещают служилым людям отъезд под страхом уголовного наказания . Ограничение личной свободы имело целью укрепить начала территориального единства и было направлено против старинного права оставлять княжение и государственную территорию в случае личного неудовольствия на князя или государя. Такой смысл имела борьба против боярского отъезда. Народонаселение приравнивалось, таким образом, к части государственной территории, обязанной вовремя исполнять подданнические повинности, каждый должен был нести тягло, наложенное на него государством.

Во времена Московской Руси подданство законодательно не регламентировалось. В источниках этого периода отсутствовали правовые нормы, точно определявшие, кто именно являлся подданным, а кто иноземцем. Их не могло быть в силу того, что само понятие подданства имело в рассматриваемую эпоху лишь бытовой, а не юридический характер. Деление населения в государстве происходило по сословиям, а отличие россиян от других народов происходило по вероисповеданию, понятия русский и аправославный были синонимами.Иностранные специалисты приезжали на службу в Россию и продолжительное время проживали в государстве. По мере укрепления Русского централизованного государства претерпевала изменения структура правоотношений между иностранными подданными и центральной властью, которая характеризовалась обеспечением новых условий передвижения и закреплением вещных прав иностранцев. Иностранцам предписывалось проживание на определенных правительством территориях, существовал запрет на ношение русского костюма, ограничивалось общение иностранцев с коренным населением. Только крещение в православие снимало существующие правоограничения.

Принадлежность к Русской православной церкви отождествлялась законодателем с принадлежностью к Русскому государству . Принятие православия было для иностранца единственным способом вступления в русское подданство . Только после этого иностранец не испытывал больше стеснений и ограничений в общении с русскими. По общему правилу, новокрещенному разрешалось одевать русское платье и покидать иноземскую слободу, его прежнее имя менялось на православное, он мог жениться на русской и постепенно ассимилировался с населением Московской Руси .

Государственные преобразования Петра I изменили отношение к иностранцам. Манифестом 1721 года разрешалось приобретение русского подданства по принесении присяги - так в отечественном законодательстве появился новый ранее неизвестный способ вступления в подданство - натурализация. Натурализация представляет собой принятие иностранца в подданство актом правительственной власти, обусловленное предварительным согласием или его ходатайством. Поступление на государственную службу подтверж-дало лояльность иностранца к государству и влекло за собой право приобретения русского подданства.

Вступление в подданство России было добровольным. Однако непосредственно процедура принесения присяги и ее содержание в XVIII веке были недостаточно разработаны и носили индивидуальный характер.

Развитию института подданства в России способствовали территориальные изменения, при дефиците внутренних ресурсов для освоения присоединенных земель привлекались иностранцы. Иммигранты, приглашенные из-за рубежа, наделялись особым правовым статусом и находились в выгодном положении по отношению к коренному населению.

Русское правительство справлялось с противоречиями между объективной необходимостью развития международной торговли, использования знаний и навыков иностранных специалистов, с одной стороны, и стараниями оградить православное население лот совращения православных от веры Христианской - с другой. Власти, вынужденные в ряде случаев поступиться принципами лоберегания веры, в целом продолжали политику, направленную на максимально возможную изоляцию иноземцев от русского общества. В этот период выход из русского подданства считался преступлением. Человек, самовольно выехавший на жительство за рубеж, в глазах правительства становился изменником.

Во втором параграфе Юридический статус подданного в международном праве в XVIII - начале XX века анализируется становление и развитие института подданства на примере таких европейских государств, как Англия, Франция и Германия. Обращение к другим странам Европы происходит для выявления общих и отличительных черт с Россией в развитии института подданства.

В европейских странах законодатели касались вопросов подданства фрагментарно, в связи с возникающими потребностями государственного управления. Возникая на почве обычного права, институт подданства в зависимости от бытовых, политических и социальных условий в государствах формировался по-разному. Условия принадлежности к государству, пользование в нем гражданскими и политическими правами определялись в разные исторические эпохи различно под влиянием двух противоположных принципов, из которых один в теории подданства называется личнымили принципом крови, а второй - территориальным или принципом почвы . Первый из них особенно ярко проявлялся в римском праве, развитие второго характерно для феодальных государств.

В 2004 году президент России Владимир Путин во время пребывания во Франции встретился в Каннах с одним из старейших русских эмигрантов первой волны, последним подданным Российской империи восьмидесятидвухлетним Андреем Шмеманом и вручил ему российский паспорт. «Долгие годы я жил с разладом в душе, чувствуя себя абсолютно русским и одновременно оставаясь человеком без подданства, апатридом. И теперь я счастлив, что наконец обрёл Родину», - сказал Андрей Дмитриевич.

Андрей Шмеман всю жизнь прожил с так называемым нансеновским паспортом - временным удостоверением личности, служившим заменой паспорта для апатридов и беженцев. Нансеновские паспорта были введены Лигой Наций и выдавались на основании Женевских соглашений 1922 года.

Все эти годы он сохранял статус беженца. Такого рода решение сделало пребывание Андрея Дмитриевича на французской земле крайне сложным - он был автоматически лишён многих социальных и иных преимуществ. Не имея местного паспорта, трудно было сделать и профессиональную карьеру. Поэтому в течение всей жизни он работал администратором небольшой картинной галереи, но в то же время уделял много сил и труда социальной помощи людям из русской эмиграции.

В июне 2000 года русские кадеты и их потомки во Франции приняли историческое решение о примирении и сотрудничестве с Россией. Это решение, как рассказывает Шмеман, было принято на своего рода референдуме, который прошёл среди выпускников корпуса кадет-версальцев, существовавшего во Франции до 1964 года. Примирение с Россией было закреплено торжественным богослужением на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа близ Парижа, у могил предков и соратников.

Более полувека Андрей Дмитриевич является старостой парижской церкви Знамения Божьей Матери, имеет духовное звание иподиакона. Не так давно он вместе с другими видными деятелями русской эмиграции стал инициатором создания общественной организации «Движение за поместное православие русской традиции в Западной Европе».

Шмеман стоял у истоков возрождения кадетских корпусов в России. Раньше, когда Андрей Дмитриевич чувствовал себя лучше, он много ездил по кадетским корпусам по всей стране, чтобы посмотреть лично, как строится система воспитания, преподавания, в каких условиях живут современные кадеты. И всякий раз его поражали успехи корпусов.

Для кадет он был настоящей легендой. Ещё «зелёные» кадеты чувствовали связь времён, которая объединяет любого кадета и «господина вица-фельдфебеля», как к нему с трепетом обращались мальчишки.

Жизнь Андрея Дмитриевича Шмемана похожа на жизнь многих эмигрантов первой волны. Таких или похожих судеб среди представителей первой волны русской эмиграции можно, наверное, найти далеко не одну. Именно таким, похожим сразу на всех эмигрантов, видимо, и должен был быть последний подданный Российской империи. Но Андрей Дмитриевич, безусловно, останется символом русской эмиграции, примером патриотизма и верности Родине.

Андрей Шмеман был похоронен 10 ноября на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, рядом могилой его родителей.

ПО МАТЕРИАЛАМ ДИССЕРТАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

ПРАВОВОЙ МЕХАНИЗМ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПОДДАНСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (ВТ. ПОЛ. Х1Х - НАЧАЛО ХХ СТ.)

LEGAL MECHANISM OF NATURALIZATION IN THE RUSSIAN EMPIRE (THE END OF THE XIX - THE BEGINNING OF THE XX CENT.)

УДК 340.15:340.154

А.Ю. СТАЩАК

(Харьковский национальный университет внутренних дел, Украина)

(Kharkiv National University of Internal Affairs)

Аннотация: рассмотрены условия и процедура приобретения подданства Российской империи, право на выход из подданства и условия выхода.

Ключевые слова: подданство, иностранец, натурализация, присяга на подданство, апатризм, утрата подданства.

Abstract: in the article terms and procedure of naturalization in the Russian Empire are studied along with the right and conditions to quit the citizenship.

Keywords: citizenship, foreigner, naturalization, oath, apatrism, stateless persons, loss of citizenship.

Современная наука конституционного права характеризует устойчивую политико-правовую связь человека и государства, выражающуюся в их взаимных правах и обязанностях, с помощью понятия гражданства. Однако долгое время в монархических странах, к которым относилась и Российская империя, связь лица с государством выражалась в виде подданства - непосредственной связи лица с монархом, а не с государством в целом.

А. Градовский в «Началах русского государственного права» отмечал, что «вследствие разнообразия народонаселения России и обширности ее территории, русское зако-

нодательство устанавливает больше градаций между лицами, пребывающими в границах империи, чем другие государства. Оно различает: 1) природных русских подданных, 2) инородцев, 3) иностранцев». К природным русским подданным относились лица, принадлежавшие к одному из сословий, установленных государством (дворянство, духовенство, городские обыватели, сельские обыватели). Согласно А. Градовскому, имперское законодательство признавало «принцип крови», в соответствии с которым всякое лицо, происшедшее от русского подданного, несмотря на место его рождения, считалось подданным России до тех пор,

пока не было узаконенным порядком уволено из русского подданства. Под инородцами подразумевались лица «не-русского происхождения, однако вполне подвластные России» (в первую очередь, евреи, а также народы, занимавшие восточную и северовосточную окраины Российской империи). Инородцы могли приобретать права природного русского подданства путем вступления в одно из состояний, при этом они освобождались от всяких формальностей (например, принесения присяги) .

Основным нормативным актом, регулировавшим правовой статус иностранцев в империи, был Закон о состояниях, положения которого содержал т. 9 Свода законов Российской империи . Этим законом иностранцы на территории России выделялись в отдельное состояние (общественный класс), а их правам и обязанностям был посвящен Раздел 6 Закона о состояниях. Ст. 1512 упомянутого акта содержала определение иностранца в России: «Иностранцами признаются все подданные других государств, которые не вступили в установленном порядке в подданство России» .

Закон предоставлял право каждому приезжему или пребывающему в Российской империи иностранцу просить местное начальство о принятии его в подданство России . Однако законодателем закреплялся запрет к принятию в подданство дервишей и евреев (исключение составляли евреи-караимы) , а также не допускались к присяге иностранки отдельно от мужей, состоявших в иностранном подданстве. Присягавший на подданство иностранец мог причислить в него также всех или некоторых своих детей, либо оставить их в иностранном подданстве, о чем он упоминал в своем прошении . Однако в дополнениях к Своду законов Российской империи 1876 г. значилось, что принятие русского подданства являлось личным для того, кто его удостоился, и не распространялось на прежде рожденных детей без различия, совершеннолетние они или малолетние .

Вступление в подданство совершалось путем принесения присяги. Присяга на подданство совершалась по распоряжению местных губернских правлений, за исключением военнослужащих иностранцев, которые приводились к присяге по распоряжению воинских начальников по месту их службы. Кроме того, в столице Российской империи, Санкт-Петербурге, привод к присяге и дела по выходу из подданства принадлежали к

предметам ведомства Управы благочиния.

Приведение иностранца к присяге на подданство России совершалось духовной особой в присутствии членов губернского правления. Начальникам губерний предоставлялось право по просьбе иностранца по уважительным причинам разрешить принять присягу на подданство не в присутствии губернского правления, а в городской или земской полиции, городской думе или в другом ближайшем к месту его жительства присутственном месте.

Иностранец, не знавший русского языка, присягал на своем отечественном. После принятия присяги иностранец подписывал два присяжных листа, из которых один хранился в месте, где происходил привод к присяге, а второй экземпляр отправлялся в сенат за подписями духовного лица и начальства присутственного места, в котором совершалась присяга . В более поздней редакции Закона о состояниях (Свод законов Российской империи издательства 1876 г.) предписывалось составлять также протокол о принятии присяги. Протокол и присяжный лист подписывались присягнувшим и всеми присутствовавшими, после чего оригиналы документов направлялись начальнику губернии, который выдавал свидетельство о принятии в подданство .

Иностранцы, вступившие в подданство, обязаны были избрать себе род жизни (то есть, приписаться к одному из состояний) по своему усмотрению. Ст. 1548 устанавливала девятимесячный срок, считая со дня прибытия в Империю, для всех выходцев из-за границы, желавших приписаться к городскому состоянию. Вступление иностранцев в состояние сельских обывателей производилось согласно правилам, определенным в Уставе о колониях. При вступлении в подданство России и причислении к определенному состоянию, иностранцы наделялись полным перечнем прав, принадлежавших этому состоянию, без отличия от коренных жителей .

О количестве принявших русское подданство иностранцев, губернатор предоставлял ведомости в III отделение собственной его императорского величества канцелярии .

Правила вступления в подданство несколько изменились в связи с принятием закона 10 февраля 1864 года «О правилах относительно принятия и оставления иностранцами русского подданства». Так, закон определил правила обычной и чрезвычайной

натурализации. Обычный путь предполагал следующее: перед принятием в подданство иностранец должен был проживать в империи не менее пяти лет. Для этого он обращался с письменным прошением к начальнику той губернии, где имел намерение «водвориться» . В прошении иностранец должен был указать, чем он занимался в отечестве и какого рода занятие предполагал избрать в России . После этого ему выдавалось письменное свидетельство, которое служило подтверждением его поселения в России. По окончании пятилетнего срока иностранец имел право подавать прошение на имя министра внутренних дел о принятии в подданство с указанием состояния или общества, к которому он хотел и имел право приписаться . К прошению прилагались свидетельство об образе жизни иностранца и его водворении, а также акт состояния просителя, составленный по форме, требуемой в его отечестве, и заверенный российскими дипломатическими агентами (миссиями, консульствами) и министерством иностранных дел Российской империи. В случае отсутствия дипломатических агентов в отечестве просителя, документ заверялся только в министерстве иностранных дел .

Чрезвычайная натурализация предполагала сокращение сроков проживания или даже принятие в подданство без предварительного проживания в России. Сокращенным сроком натурализации могли воспользоваться иностранцы, оказавшие значительные услуги российскому государству, известные своими талантами или чрезвычайными умениями, или же «поместившие значительные капиталы в общеполезные русские предприятия».

Кроме того, на протяжении года после достижения совершеннолетия имели возможность вступить в подданство дети иностранцев, которые родились в России или за рубежом, получившие воспитание и образование в империи. Если они пропускали годичный срок, то натурализация для них проходила в рамках обычной процедуры. В любое время и без какого-либо срока могли принимать подданство иностранцы, состоявшие на государственной службе .

Интересными, на наш взгляд, являются нормы ст. 1551, 1552 т. 9 Свода законов Российской империи, которые поощряли военных дезертиров других стран (особое преимущество отдавалось турецким военным дезертирам) к принятию российского

подданства. Так, определялось, что военные дезертиры могут оставаться в Российской империи только в качестве ее подданных и на протяжении двух месяцев (для турецких дезертиров - на протяжении года) после принятия присяги обязаны приписаться к определенному состоянию, а также выбрать место проживания. Турецкие военные дезертиры и военнопленные, принявшие христианство, навсегда освобождались от уплаты налогов, а также на десять лет освобождались от натуральных повинностей, в том числе рекрутской. Остальные военные дезертиры и военнопленные освобождались от всех податей и повинностей на десять лет. Дезертиры также имели льготы в виде освобождения от уплаты государственного сбора за гербовую бумагу. Кроме того, дезертирам выдавались деньги на обзаведение хозяйством и устройство жилья, при этом выдаваемая сумма удваивалась в размере в случае принятия военнопленным или дезертиром православной веры .

Организационно-практические моменты принятия турецкими военнопленными российского подданства разъяснялись циркуляром департамента полиции исполнительной от 4 ноября 1878 года № 162, где, в частности, указывалось, что в виду устранения нареканий на насильственное задержание все турецкие пленные должны были быть отправляемы в Севастополь. В Севастополе находился комиссар, назначенный от Турецкого правительства для приема пленных. Пленные, принявшие решение остаться в России в качестве подданных, должны были лично сообщить об этом комиссару. После чего пленные отправлялись по железным дорогам за счет российского военного ведомства в места, которые они избрали для жительства. В месте, избранном для жительства, пленные передавались в распоряжение местного гражданского начальства для снабжения их русскими видами на жительство и наблюдения за тем, чтобы они в предписанный срок приняли присягу на подданство и приписались к одному из податных сословий .

Однако стоит заметить, что законоположения о принятии в подданство военных дезертиров, на наш взгляд, противоречили международным договорам, участницей которых была Российская империя. В описываемый период времени Россия имела договорные обязательства о выдаче преступников со многими странами, такими как Швейцария, Австрия, Дания, Бавария, Гес-

сен, Италия, Бельгия, Швеция, Люксембург, Соединенные Штаты Америки. Правда, как отмечал Е.Я. Шостак, российские трактаты, регулировавшие выдачу преступников, определяли, что российские подданные не подлежали выдаче. А к подданным в этом случае причисляли не только тех, кто принял присягу, но и иностранцев, поселившихся на проживание, или женатых на местных жительницах .

Обращают на себя внимание законодательные попытки борьбы с апатризмом. На решение проблемы пребывания в Российской империи иностранцев, потерявших право на какое-либо подданство, был направлен циркуляр департамента полиции от 4 февраля 1881 года № 761. Так, в циркуляре указывалось, что некоторые иностранцы, прибывавшие в Россию с увольнительными свидетельствами от своих правительств, водворялись в империи и проживали долгое время, не принимая никаких мер к приобретению прав на русское подданство. Таким образом, отказавшись от своего первоначального подданства, и не вступая в русское подданство, они оставались не принадлежавшими ни к какому подданству, пользуясь тем, что местные власти часто считали увольнительные свидетельства из отечества равносильными паспортам. А лица, имевшие такие свидетельства, по их мнению, еще имели права подданных страны своего происхождения. С целью уменьшения количества лиц, потерявших право на всякое подданство, департамент полиции МВД просил губернаторов сделать распоряжение по губернии об установлении особого наблюдения за иностранцами, уволенными из их прежнего подданства, с тем, чтобы по истечении пятилетнего срока их пребывания в России предлагать им немедленно принимать российское подданство .

Иностранцы пользовались свободным правом выхода из подданства при условии продажи недвижимого имущества в России, оплаты податей за три года вперед по тому состоянию, к которому принадлежал иностранец, пребывая в подданстве Российской империи, а также уплаты пошлины за вывоз движимого имущества (если пошлина эта не была отменена взаимными договорами с государством, в которое он отправлялся). При выходе из российского подданства и исключении из податного оклада иностранцу предписывалось в годичный срок покинуть территорию империи, иначе он записывался в тот же оклад, но уже без его согласия, и

обязывался платить подати до того времени, пока не оставит России. Окончательное решение про разрешение на выход иностранца из российского подданства принималось губернским начальством .

Согласно Уставу о воинской повинности в редакции 1886 года лица мужского пола в возрасте от 15 лет и более могли быть увольняемы из русского подданства лишь после полного отбытия ими воинской повинности, либо в случае полного освобождения от службы в постоянных войсках .

Следует отметить, что законодательные акты исследуемого периода не предполагали добровольного выхода из подданства коренных русских подданных. Утрата подданства являлась одним из видов уголовных наказаний за самые серьезные преступления, такие как: участие в мятеже против власти, незаконный выезд за границу и невозвращение в отечество по вызову правительства и другие .

18 августа 1877 департамент полиции исполнительной МВД издал циркуляр № 102, в котором указывалось, что по соглашению министерства иностранных дел и III отделения собственной его императорского величества канцелярии было установлено, чтобы лицам, оставившим подданство России и выехавшим за ее пределы, был воспрещен обратный приезд в качестве иностранных подданных, впредь до истечения пятилетнего срока со дня их выезда. Министерство иностранных дел также информировало все заграничные консульства и миссии Российской империи о запрете визирования таким лицам каких-либо документов на проезд в пределы России. Таким образом, циркуляр был адресован губернаторам с указанием необходимости предоставить подробные сведения в департамент внутренних сношений министерства иностранных дел о всех лицах, исключенных из русского подданства за последние пять лет. Впредь такие сведения должны были доставляться своевременно губернаторами в указанный департамент министерства иностранных дел. Заметим, что уже через полгода «в связи с изменившимися обстоятельствами» циркуляром департамента полиции исполнительной № 28 от 2.03.1878 года доставка выше указанных сведений была отменена .

Таким образом, подводя итог нашему исследованию, обратим внимание на несколько основных моментов. Во-первых, законодательство Российской империи исследуемого периода, регулировавшее права

и обязанности иностранцев в империи, в частности в области приобретения и утраты русского подданства, характеризуется развитостью и детальной регламентацией организационно-правовой процедуры, что доказывается существованием значительного числа подзаконных нормативно-правовых

актов по указанному вопросу. Во-вторых, большинство правовых положений, направленных на урегулирование условий и этапов вступления в подданство Российской империи для иностранцев, на наш взгляд, сопоставимы с современной мировой практикой натурализации.

Литература -

1. Градовский А. Начала русского государственного права: о государственном устройстве. Т. 1. - СПб.: тип. Стасюлевича, 1875. 436 с.

2. Свод законов Российской империи. Т. 9. М., 19_ . 756 с.

3. Мыш М.И. Об иностранцах в России. - СПб.: тип. Лебедева, 1888. С. 53.

4. Градовский А. Начала русскаго государственнаго права: органы местного самоуправления. Т. 3 Ч. 1. - СПб.: тип. Стасюлевича, 1883. 384 с.

5. Труды киевского юридического общества, доклад действительного члена общества Е.Я. Шостака «О выдаче преступников по договорам России с иностранными державами»: [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://dlib.rsl.ru/01003545009

6. Государственный архив Харьковской области, ф. 52, опись 1, дело 242.

7. Государственный архив Харьковской области, ф. 54, опись 1, дело 656.

8. Государственный архив Харьковской области, ф. 54, опись 1, дело 470.

Объективные закономерности исторического развития России определили доминирующую роль государства практически во всех сферах жизни общества - политической, экономической и идеологической. В данной работе речь пойдет об образе подданных в восприятии престола и той терминологии, с помощью которой выстраивались и функционировали отношения власти и личности в России XVIII века.

К концу XVII столетия социальная иерархия общества следующим образом отражалась в высочайше заданном «понятийном аппарате» прошений на высочайшее имя: представители податного населения должны были подписываться «сирота твой», духовенства - «богомолец твой», а служилым людям следовало именовать себя «холоп твой». 1 марта 1702 г. формуляр посланий монарху был изменен именным указом Петра «О форме прошений, подаваемых на высочайшее имя»: «На Москве и во всех городах Российского царства всякого чину людям писать в челобитных нижайший раб » . Объединение населения страны наименованием «раб» в отношении верховного правителя означало терминологическую фиксацию роста самодержавной власти, увеличение дистанции между престолом и подданными и стимулировало сакрализацию личности монарха в русском общественном сознании. В данном контексте понятие «раб» было практически лишено уничижительного значения. В России XVIII в., где служба монарху возводилась в ранг важнейшей мировоззренческой ценности, роль «слуги царя» столь же возвышала подданного, как смирение «раба Божьего» украшало праведника. Анализ прошений на высочайшее имя после1702 г. свидетельствует, что новый формуляр и, в частности, подпись «Вашего Величества нижайший раб», легко был усвоен челобитчиками и быстро перешел в разряд автоматически воспроизводимых штампов.

Официально заданное наименование подданных сохранялось и неоднократно подтверждалось вплоть до1786 г., т.е. до указа Екатерины II «Об отмене употребления слов и речений в прошениях на Высочайшее имя и в Присутственные места подаваемых челобитен» . Согласно указу, подпись «верноподданный раб» трансформировалась в посланиях на высочайшее имя в понятие «верный подданный». Подобный терминологический выбор власти стал лаконичным выражением провозглашенного и узаконенного изменения официальной концепции отношений престола и личности, а также импульсом для развития института подданства в российском обществе и дальнейшего осмысления этого понятия.

Понятие «подданный» пришло в русский язык из латинского (subditus) через польское влияние (poddany, poddaństwo) . В XV-XVI вв. этот термин наиболее часто употреблялся в значении «подчиненный, зависимый, покоренный» при описании взаимоотношений монарха и населения зарубежных государств. Лишь с XVII столетия слово «подданный» начинает активно использоваться для характеристики «подверженности» жителей Московской Руси власти царя и приобретает другой смысловой оттенок, выражающийся в понятиях «преданный, верный, покорный» . Законодательство XVIII столетия, особенно его второй половины, свидетельствовало об усложнении официальной трактовки института подданства и все более интенсивном использовании властью этого понятия в качестве орудия социального контроля. Терминологический анализ исходящих от престола документов обнаружил дифференцированное отношение к подданным империи: абсолютизм Екатерининского царствования различал «старых», «природных» и «новых» подданных, кроме того - «временных» и «постоянных» подданных, в официальных текстах также упоминаются «полезные», «просвещенные», «истинные» верноподданные, и, наконец, признается существование «знатных» и «низких» подданных. Главной референтной группой для власти были, разумеется, «знатные подданные», что распространялось, в частности, на немногочисленную элиту «иноверцев» и население присоединенных территорий, так называемых «новых подданных».

В русском языке XVIII века существовал еще один термин - «гражданин», выражающий взаимоотношения государства и личности и встречающийся в законодательстве, публицистике, а также в художественной и переводной литературе. Это понятие было, пожалуй, одним из самых многозначных, о чем свидетельствует антонимический ряд противостоящих по смыслу слов и придающих эволюции значения термина «гражданин» особую полемическую напряженность. Конфликтное содержание отсутствовало лишь в дихотомиях «гражданский - церковный», «гражданский - военный» . К концу столетия и в законодательстве, и в независимой публицистике светская сфера и духовное начало не разъединялись, а, напротив, часто объединялись, что акцентировало универсальность того или иного описываемого явления. Так Н.И.Новиков, опубликовав в «Трутне» нравоучительные послания племяннику, обличал «слабость человеческую» и «грехи» «противу всех заповедей, данных нам чрез пророка Моисея, и противу гражданских законов» . Приблизительно в те же годы Никита Панин в проекте Императорского Совета выделил основные черты государственного правления, к которым отнес, в частности, «духовный закон и нравы гражданские, что называется внутренней политикой» . В «Сентенции о наказании смертною казнью самозванца Пугачева и его сообщников» одновременно цитировались «Книга Премудрости Соломона» и Уложение 1649 года, поскольку приговор «возмутителю народа» и «ослепленной черни» выносился как на основании «Божественного», так и «гражданского» законов . В «Наказе» Уложенной комиссии также говорилось, что «в самой вещи Государь есть источник всякой государственной и гражданской власти» . Кроме того, традиционно в русском языке различалась власть «гражданская, светская и духовная». В XVIII столетии эти различия обогащаются такими понятиями, как «гражданские и военные чины», «гражданская и церковная печать» и т.п.

На основании словарей русского языка XVIII века можно было бы сделать вывод, что первоначальное значение слова «гражданин», подразумевающее жителя города (града), сохраняло свою актуальность и в рассматриваемое время . Однако в данном случае словари отражают более раннюю языковую традицию. Не случайно в «Грамоте на права и выгоды городам Российской империи» 1785 года жители городов именуются не просто «гражданами», а «верноподданными гражданами городов наших», которые по терминологии официальных документов Екатерининского царствования объединялись в неопределенную по своему социальному составу группу «в городе живущих», включающую «дворян», «купцов», «именитых граждан», «среднего рода людей», «городских обывателей», «мещан», «посадских» и т.д. Показательно, что Павел I с тем, чтобы выхолостить из понятия «гражданин» все в той или иной степени опасные для самодержавия смыслы, вынужден был волей императорского указа возвращать содержание этого термина к своему первоначальному значению. В апреле 1800 года приказывалось не употреблять слова «гражданин» и «именитый гражданин» в донесениях на высочайшее имя, а писать «купец или мещанин» и, соответственно, «именитый купец или мещанин» .

В Новое время термин «гражданин», исторически связанный во всех языках романо-германской группы с понятием «горожанин» (B ü rger , Stadtb ü rger , citizen, citoyen, cittadino, ciudades ), также утрачивал свое исконное значение. Однако тот факт, что новое понимание взаимоотношений власти, общества и личности в монархических государствах выражалось именно через понятие «гражданин», имел свою историческую закономерность. По всей Европе горожане были самой независимой частью населения. С.М.Каштанов справедливо замечает, что и на Руси «более свободный класс подданных формировался в XVI-XVII вв. в городах» .

На мой взгляд, важнейшим этапом углубления смыслового значения понятия «гражданин» в русском языке второй половины XVIII века стал «Наказ» Уложенной комиссии, в котором только этот термин, без учета таких выражений, как «гражданская служба», «гражданская свобода» и т.п., встречается более 100 раз, в то время как упоминаний слова «подданный» насчитывается лишь 10. Для сравнения следует отметить, что в законодательных актах второй половины XVIII века это соотношение выглядит приблизительно как 1 к 100 и свидетельствует о достаточно редком употреблении понятия «гражданин» в официальных документах рассматриваемого периода. В «Наказе», лишенном жестких регламентирующих функций и основанном на трудах Монтескье, Беккарии, Бильфельда и других европейских мыслителей, возникал абстрактный образ «гражданина», имеющего, в отличие от «ревностного российского подданного», не только обязанности, но и права. «Имение, честь и безопасность» этого отвлеченного социального субъекта, проживающего в неком «благоучрежденном умеренность наблюдающем государстве», охранялись одинаковыми для всех «сограждан» законами . Гигантское расстояние между социальной утопией «Наказа» и реальностью не умаляет, однако, принципиального воздействия юридических штудий императрицы на образ мыслей образованной элиты. Сам факт присутствия в документах, исходящих от престола, пространных рассуждений о «гражданской вольности», «равенстве всех граждан», «спокойствии гражданина», «гражданских обществах» и т.п., подспудно стимулировал усложнение смыслового содержания этих понятий в языке и сознании современников.

В данном контексте слово «гражданин» употреблялось как близкое по смыслу термину «гражданство», который был значительно раньше адаптирован в русском языке, чем собственно понятие «гражданин» в значении член общества, наделенный определенными гарантированными законом правами. Многочисленные словари свидетельствуют, что понятие «гражданство», обозначающее общество с определенным устройством, а также законы, социальную жизнь и этику, появляется уже в переводных памятниках XIII-XIV вв. Однако представители этого «общества» воспринимались не как отдельные индивидуальности, а как единая группа, которая именовалась тем же термином «гражданство», но уже в собирательном значении: «все гражданство принялося за оружие против неприятеля» . В XVIII столетии данная языковая традиция сохранялась. Для В.Н.Татищева смысл термина «гражданство» также был тождественен слову «общество». А в проекте Артемия Волынского «О гражданстве», защищающем попранные во времена бироновщины права дворянства, понятие «гражданин» практически не употребляется. Таким образом, термин «гражданин» для характеристики взаимоотношений личности и государства актуализируется в политической лексике лишь ко второй половине XVIII века, чему немало способствовала публицистика российской императрицы, оперирующая просветительскими понятиями и являющаяся неотъемлемой частью европейской общественной мысли этого периода. В «Наказе» непосредственно заявлялось о существовании «союза между гражданином и государством», а в книге «О должностях человека и гражданина» целая глава посвящалась «Союзу гражданскому» .

Однако контекст употребления понятия «гражданин» в документах, исходящих от престола, обнаруживает всю специфику его смыслового содержания в русском политическом языке XVIII века. Обращает на себя внимание полное отсутствие конфликтного противопоставления терминов «гражданин» и «подданный». В книге о «Должностях человека и гражданина» в обязанности каждого вменялось «твердо уповать, что повелевающие ведают, что государству, подданным и вообще всему гражданскому обществу полезно» . В законодательстве о «гражданине» упоминалось, как правило, лишь когда в именных указах императрицы цитировался «Наказ» или когда речь шла о «состоянии граждан Республики Польской, отторгнутых от анархии и перешедших во владение Ее Величества» на «правах древних подданных» . В общественной публицистике нередки были случаи прямого отождествления понятий «гражданин» и «подданный». Так, Новиков полагал, что в учении розенкрейцеров нет ничего «противного христианскому вероучению», а орден «требует от своих членов, чтобы они были лучшими подданными, лучшими гражданами» .

Подобное словоупотребление свидетельствовало, прежде всего, о том, что в середине XVIII века и для власти, и для большинства современников понятие «гражданин» не было символом противостояния абсолютизму. Этот термин часто употреблялся с тем, чтобы акцентировать не только существование всеобщей зависимости подданных от престола, но и наличие так называемых горизонтальных отношений между жителями империи, которые в данном случае именовались «согражданами».

В это время в противоположной части Европы происходили принципиально другие процессы, также нашедшие свое отражение в языке. По меткому выражению Жозефа Шенье и Бенжамена Констана, «пять миллионов французов умерли для того, чтобы не быть подданными» . В 1797 году историк и публицист Жозеф де Местр, явно не сочувствующий драматическим событиям в восставшем Париже, писал: «Слово гражданин существовало во французском языке даже до того, как Революция завладела им, дабы его обесчестить» . При этом автор клеймит «нелепое замечание» Руссо о значении этого слова во французском языке. На самом же деле знаменитый философ в трактате 1752 года «Об общественном договоре» провел своеобразный семантический анализ понятия «гражданин» и тонко уловил главное направление эволюции его содержания. «Истинный смысл этого слова почти совсем стерся для людей новых времен, - пишет Руссо, - большинство принимает город за Гражданскую общину, а горожанина за гражданина <…> Я не читал, чтобы подданному какого-либо государя давали титул civis . <…> Одни французы совершенно запросто называют себя гражданами , потому что у них нет, как это видно из их словарей, никакого представления о действительном смысле этого слова; не будь этого, они, незаконно присваивая себе это имя, были бы повинны в оскорблении величества. У них это слово означает добродетель, а не право» . Таким образом, Руссо указал на единый семантический корень понятий «горожанин» и «гражданин». Затем философ выявил постепенное наполнение последнего термина новым содержанием, отражающим усложнение взаимоотношений власти и личности в XVIII столетии, и, наконец, отметил присутствие в современном ему понимании слова «гражданин» двух смыслов - добродетель и право. Позже, во время Французской революции, «правовая составляющая» полностью восторжествует, потеснив «добродетель» и окончательно уничтожив понятие «подданный» в политическом языке революционного Парижа. Сходные, правда, не столь радикальные лексические процессы происходили и в немецком языке. Уже в раннее Новое время двоякое значение понятия «Bürger» было зафиксировано в двух терминах с одинаковой корневой основой - «Stadtbürger», что означало собственно «горожанин», и «Staatsbürger», иначе говоря, «член государства» или «Staatsangehörige». Понятия «Staatsbürger» и «Staatsangehörige», а также наименование жителей немецких земель в соответствие с их национальностями (баденец, баварец, прусак и т.п.) постепенно вытесняли понятие «Untertan» («подданный») .

Принципиальное отличие русской официальной политической терминологии последней трети XVIII века заключалось не только в безоговорочной монополии слова «подданный» для определения реальных отношений личности и самодержавной власти. Специфика социальной структуры русского общества, практически лишенного «третьего сословия» в его европейском понимании, отразилась и на эволюции понятия «гражданин», которое, теряя свое первоначальное значение «горожанин», наполнялось исключительно государственно-правовым или нравственно-этическим смыслом и не отягощалось этимологической связью с наименованием класса «буржуа» . В России второй половины XVIII века слово «буржуа» практически не употреблялось, а понятие «гражданин» наиболее активно использовалось самой «просвещенной императрицей», связывалось с правами некого абстрактного подданного «благоучрежденного государства» «Наказа» и имело назидательный смысл. Права «гражданина», заявленные на страницах высочайшей публицистики, ограничивались лишь сферой имущества и безопасности, абсолютно не затрагивая область политики. При этом не реже, чем о правах, упоминалось об обязанностях «истинного гражданина», которые ничем не отличались от обязанностей «истинного подданного».

В таких документах, как «Генеральный план Московского Воспитательного дома», а также высочайше утвержденный доклад И.И.Бецкого «О воспитании юношества», основные идеи которого были практически дословно воспроизведены в XIV главе «Наказа» «О воспитании», заявлялось, что «Петр Великий создал в России людей: <императрица Екатерина II> влагает в них души». Иными словами, престол второй половины XVIII века разрабатывал «правила, приуготовляющие» быть «желаемыми гражданами» или «прямыми отечеству подданными», что полностью отождествлялось. Наименование «новых граждан» и «истинных подданных» означало высокий порог ожиданий власти, что предполагало «любовь к отечеству», «почтение к установленным гражданским законам», «трудолюбие», «учтивость», «отвращение от всяких предерзостей», «склонность к опрятности и чистоте». На «полезных членов общества» налагалась обязанность «паче прочих подданных исполнять Августейшую волю». Определенная политическая зрелость и приверженность «общему благу» должны были проявляться у «гражданина» в ясном понимании необходимости сильного самодержавного правления или «нужды иметь Государя» . Так объективная экономическая потребность России в ведущей роли государственной власти и способность ее осознания трансформировались в официальной идеологии в высшую добродетель «гражданина» и «подданного». Среди главных положений «краткой нравоучительной книги для питомцев» Московского Воспитательного дома, будущих «годных граждан», в качестве основного выдвигался следующий тезис: «Нужда иметь Государя есть самая большая и важнейшая. Без его законов, без его попечения, без его домостроительства, без его правосудия истребили бы нас неприятели наши, не было бы у нас свободных дорог, ни земледелия, ниже других художеств, для жизни человеческой потребных» .

В крепостнической России эталонными заданными властью чертами «истинного гражданина» обладала, прежде всего, элита дворянства. Податное население исключалось из разряда «hominess politici» и к «гражданам» не причислялось. Еще в 1741 году при вступлении императрицы Елизаветы Петровны на престол «пашенные крестьяне» были исключены из числа лиц, обязанных приносить присягу монарху. С этого момента они как бы признавались подданными не государства, а своих душевладельцев. Указом от 2 июля 1742 года крестьяне лишись права по своей воле поступать на военную службу, а вместе с тем и единственной возможности выйти из крепостного состояния. В дальнейшем помещикам было разрешено продавать своих людей в солдаты, а также ссылать провинившихся в Сибирь с зачетом рекрутских поставок. Указ1761 г. запрещал крепостным давать векселя и принимать на себя поручительства без дозволения господина . Власть в целом возложила на дворянина ответственность за принадлежащих ему крестьян, усматривая в этом долг высшего сословия перед престолом.

Подкрепленное законом официальное мнение о политической недееспособности крепостных было доминирующим в среде дворян, воспринимающих крестьянство в первую очередь как рабочую силу, источник дохода, живую собственность. И если в идеологически направленных манифестах престола еще встречались обобщенные термины «народ», «нация», «подданные», «граждане», за которыми угадывался идеальный образ всего населения империи, то в таком документе повседневности, как переписка, наименование крестьянства ограничивалось следующими понятиями: «души», «подлое сословие», «простой народ», «чернь», «поселяне», «мужики», «мои люди». Крестьян обменивали, отдавали в солдаты, переселяли, разлучали с семьей, продавали и покупали «хороших и недорогих кучера и садовника», как строевой лес или лошадей . «Здесь за людей очень хорошо платят, - сообщал в одном из писем жене малороссийский помещик Г.А.Полетико, - за одного человека, годного в солдаты, дают по 300 и по 400 рублей» .

При этом определения «подлое сословие» и «чернь» далеко не всегда носили резко негативный уничижительный характер, часто этимологически были связаны с понятиями «черные слободы», «простой», «податной» и отражали веками складывающееся представление об изначально определенном положении каждого в системе социальной иерархии. «Худые, никем не обитаемые, кроме мужиков, деревни», «тяготы крепостных» были для помещика привычными с детства картинами жизни людей, которым такая доля «по их состоянию определена» . Так причудливо трансформировалась в сознании дворянина объективная неизбежность существования и даже усиления крепостничества с его жесточайшим «режимом выживания барщинной деревни» .

В сознании российского образованного дворянства, составляющего неотъемлемую часть европейской элиты, и самой «просвещенной» императрицы возникала внутренняя потребность так или иначе примирить гуманитарные идеи второй половины XVIII столетия и неумолимую реальность, при которой 90% населения страны относилось к «низкому податному сословию». Еще будучи великой княгиней, Екатерина писала: «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей (они все рождаются свободными). Один Собор освободил всех крестьян (прежних крепостных) в Германии, Франции, Испании и пр. Осуществлением такой решительной меры, конечно, нельзя будет заслужить любви землевладельцев, исполненных упрямства и предрассудков» . Позже императрица поймет, что речь шла не о злой воле, не о патологической склонности к угнетению и не об «упрямстве и предрассудках» русских помещиков. Отмена крепостничества в России второй половины XVIII века была объективно экономически невозможна.

Это обстоятельство усиливалось в сознании дворянина уверенностью в полной психологической и интеллектуальной неготовности крепостных приобрести «звание свободных граждан» . Так, в документах Московского воспитательного дома непосредственно заявлялось, что «рожденные в рабстве имеют поверженный дух», «невежественны» и склонны к «двум мерзким, в простом народе столь сильно вкоренившимся порокам - пьянству и праздности» . С точки зрения привилегированного слоя, «низшее сословие» могло существовать только под жестким и мудрым покровительством помещика, и освободить эту «немысленную чернь» означало «выпустить на волю диких зверей». Дворянин был искренне убежден, что разрушение общественного порядка и цепей, связующих общество, невозможно было без изменения сознания самого крестьянина. «Свободному ли <быть> крепостному? - рассуждал А.П.Сумароков, - а прежде надобно спросить: потребна ли ради общего благоденствия крепостным людям свобода?» . В анонимной статье «Беседа о том, что есть сын Отечества», которая не совсем аргументировано довольно долго приписывалась А.Н.Радищеву , образ «сына Отечества» отождествлялся с образом «патриота», который «страшится заразить соки благосостояния своих сограждан <и> пламенеет нежнейшею любовию к целости и спокойствию своих соотчичей». Эти возвышающие наименования никак не связывались с правами человека, наполнялись исключительно этическим смыслом и сужали круг обязанностей «сына Отечества», «патриота» и «гражданина» до соответствия конкретным нравственным качествам. Ошибка, которую с точки зрения Руссо допускали в середине XVIII столетия французы, усматривая в понятии «гражданин» не претензию на политическую свободу, а добродетель , была характерна для сознания российского высшего сословия, а, может быть, и в целом для мировоззрения века Просвещения. Автор статьи искренне полагал, что «сын Отечества» является и «сыном Монархии», «повинуется законам и блюстителям оных, придержащим властям и <…> Государю», который «есть Отец Народа». «Сей истинный гражданин» «сияет в Обществе разумом и Добродетелью», избегает «любострастия, обжорства, пьянства, щегольской науки» и «не соделывает голову свою мучным магазином, брови вместилищем сажи, щеки коробками белил и сурика». Выражая полное единодушие со взглядом власти на «низшее сословие» и с отношением помещиков к «своей крещеной собственности», автор статьи не сомневался, что те, «кои уподоблены тяглому скоту <…> не суть члены Государства» .

Таким образом, в развитии политической терминологии русского языка второй половины XVIII века запечатлелся еще один парадокс - понятия «гражданин», «сын Отечества», «член Государства» становились нравственным оправданием существования крепостничества. В одной из наиболее переработанных императрицей и отступающих от западноевропейских источников XI главе «Наказа» говорилось: «Гражданское общество требует известного порядка. Надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим - которые повинуются. И сие есть начало всякого рода покорности» . Все, что мог сделать «истинный гражданин» для несчастных, погруженных «во мрачность варварства, зверства и рабства», - это «не терзать [их] насилием, гонением, притеснением» .

Так постепенно складывалось представление о счастливой доле «простого невежественно народа», для которого пагубна свобода и которому необходимо покровительство высшего «просвещенного» сословия «истинных граждан». В «Наказе» Екатерина дала недвусмысленно понять, что лучше быть рабом одного господина, чем государства: «В Лакедемоне рабы не могли требовать в суде никакого удовольствия; и несчастие их умножалося тем, что они не одного только гражданина, но при том и всего общества были рабы» . Денис Фонвизин во время своего второго заграничного путешествия 1777-1778 гг., сравнив зависимость податного сословия в России с личной свободой во Франции, вообще отдал преимущество крепостничеству: «Я видел Лангедок, Прованс, Дюфине, Лион, Бургонь, Шампань . Первые две провинции считаются во всем здешнем государстве хлебороднейшими и изобильнейшими. Сравнивая наших крестьян в лучших местах с тамошними, нахожу, беспристрастно судя, состояние наших несравненно счастливейшим. Я имел честь вашему сиятельству описывать частию причины оному в прежних моих письмах; но главною поставляю ту, что подать в казну платится неограниченная и, следственно, собственность имения есть только в одном воображении» .

Итак, понятийный анализ официальных и личных источников обнаружил запечатленные в лексике скрытые метаморфозы отношений власти и личности в России XVIII столетия, которые не всегда просматриваются с подобной очевидностью при использовании иных приемов анализа текстов. «Холопы», «сироты» и «богомольцы» XVII века в 1703 году по воле Петра I все поголовно стали «нижайшими рабами», а в 1786 году, в соответствии с указом императрицы Екатерины II, были названы «верными подданными». Это новое наименование использовалось самодержавием как орудие воздействия на сознание населения исторического ядра империи и жителей присоединяемых территорий, которые для престола превратились в «новых подданных», а для «древних, старых подданных» в «любезных сограждан». В реальной политической практике власть никого не удостаивала именем «гражданина», используя это понятие лишь для создания абстрактного образа «Наказа» и книги «О должностях человека и гражданина». Но даже на страницах высочайшей публицистики некий умозрительный «гражданин» наделялся не правами, а обязанностями и добродетелями, которые носили назидательных характер и ничем не отличались от обязанностей и добродетелей «верного подданного». Ассоциации понятия «гражданин» с республиканской формой правления не слишком волновали власть, когда речь шла об архаике Древней Греции и республиканского Рима, а также о «гражданах республики Польской», которых доблестные войска императрицы избавили от анархии. Но «обезумевшие» «граждане» восставшего Парижа глубоко возмутили самодержавный престол, и Павлу I понадобился специальный указ, чтобы ввести неугодное слово в его прежнее семантическое русло - в1800 г. под «гражданами» было приказано подразумевать как в старые времена «горожан». Между тем в России последней трети XVIII века не только понятие «гражданин», но и даже понятие «подданный» было достаточно абстрактным и собирательным. «Новые подданные», которым обещались права и преимущества «древних», очень скоро их получили, правда, эти права в действительности оказались для большинства усилившейся зависимостью, а 90% самих «древних подданных» на практике обычно именовались не «подданными», а «душами» и «низших сословием».

Согласно указу1786 г. термин «подданный» в качестве подписи становится обязательным лишь для определенного вида посланий на имя императрицы, а именно для реляций, донесений, писем, а также присяжных листов и патентов. Формуляр жалобниц или прошений, исключающий слово «раб», в то же время не предполагал этикетной формы «подданный», «верноподданный» и был ограничен нейтральной концовкой «приносит жалобу или просит имярек». А если учесть происходящее на протяжении XVIII в. стремительное сужение привилегированного слоя, представители которого имели реальное право адресовать свои послания непосредственно императрице, то станет очевидно, что собственно «подданными» власть признавала очень избранную группу людей. В1765 г. был опубликован указ, запрещающий подавать прошения лично императрице, минуя соответственные присутственные места. Наказания варьировались в зависимости от чина и статуса «предерзких» челобитчиков: имеющие чин платили в качестве штрафа одну треть годового оклада, а крестьяне отправлялись в пожизненную ссылку в Нерчинск . Следовательно, на «беспосредственное», как говорили в XVIII в., обращение с жалобами или прошениями к императрице могло рассчитывать лишь ближайшее окружение, направляющее Екатерине не челобитные, а письма.

Обнаруживается, что законодательное изменение формуляра челобитных и лексики посланий на высочайшее имя было адресовано не только просвещенному европейскому мнению, но и высшему сословию и прежде всего его политически активной элите. Исключение из стандартной подписи прошений какой-либо формы выражения взаимоотношений автора и монарха, с одной стороны, и официально заданная концовка «верный подданный» в личных и деловых посланиях, направляемых к престолу - с другой, свидетельствовали о стремлении императрицы к иному уровню контактов именно со своим ближайшим окружением, в котором она хотела видеть партнеров, а не челобитчиков.

Однако сохранившиеся в архивах и рукописных отделах подлинники многочисленных посланий представителей дворянской элиты на высочайшее имя свидетельствуют, что все они легко мирились с трафаретной подписью «раб», не требовали изменения формуляра и оставили без внимания терминологические нововведения Екатерины. Законодательно измененная концовка посланий императрице молчаливо игнорировалась, и даже дипломатические реляции и политические проекты продолжали поступать за подписью «нижайший верноподданнейший раб».

Верхушка дворянства, которой собственно и было даровано право именоваться «подданными», этим правом пользоваться не торопилась. Некоторые же представители образованной элиты вообще осмелились противопоставить понятие «подданный» понятию «гражданин» и превратить данное противопоставление в орудие политического дискурса. За несколько лет до указа Екатерины о запрещении упоминать слово «раб» в посланиях на высочайшее имя и обязательной замене его на слово «подданный», в проекте Н.И.Панина «О фундаментальных законах», который сохранился в записи его друга и единомышленника Дениса Фонвизина, говорилось: «Где же произвол одного есть закон верховный, тамо прочная общая связь и существовать не может; тамо есть Государство, но нет Отечества; есть подданные, но нет граждан, нет того политического тела, которого члены соединялись бы узлом взаимных прав и должностей» . Приведенные слова канцлера Панина и писателя Фонвизина являются одним из первых случаев употребления прямой антитезы «подданный»-»гражданин». В этом политическом трактате смысловое содержание слова «гражданин» конфликтно сталкивалось и с такими антонимами, как «право сильного», «раб», «деспот», «пристрастное покровительство», «злоупотребления власти», «прихоть», «любимец», а также углублялось с помощью синонимического ряда, включающего понятия «закон», «благородное любочестие», «прямая политическая вольность нации», «свободный человек». Таким образом, в общественном сознании второй половины XVIII века постепенно складывалась иная, альтернативная официальной, трактовка слова «гражданин», в котором высшая политическая элита дворянства начинала видеть человека, защищенного законом от своеволия самодержца и его личных высочайших пристрастий. Спустя несколько лет после появления проектов Панина-Фонвизина, новый канцлер А.А.Безбородко напишет: « <…> да истребятся все способы потаенные и где кровь человека и гражданина угнетается вопреки законов» .

В то же время «гражданин» наделялся не только сугубо нравственными добродетелями, свидетельствующими, в частности, о его чистоплотности или целомудрии. Мыслящий дворянин ожидал от «истинного гражданина», коим почитал и себя, определенной политической зрелости и чувства личной ответственности за Отечество, но не за самодержавное государство. Не случайно в проекте Панина-Фонвизна отчетливо прозвучало мнение, что понятие «Отечество» не исчерпывается образом абсолютной монархии Екатерины. Вспоминая о конфликте императрицы и частного издателя, мыслителя и розенкрейцера Новикова, Н.М.Карамзин писал: «Новиков как гражданин, полезный своею деятельностию, заслуживал общественную признательность; Новиков как теософический мечтатель по крайней мере не заслуживал темницы» . Наконец, в текстах некоторых представителей дворянской элиты понятие «гражданин» сопоставлялось с понятием «человек». Следуя за взглядами Руссо «о переходе от состояния естественного к состоянию гражданскому» , Радищев полагал, что «человек родится в мир равен во всем другому», соответственно «государство, где две трети граждан лишены гражданского звания, и частию в законе мертвы» не может назваться «блаженным» - «земледельцы и доднесь между нами рабы; мы в них не познаем сограждан нам равных, забыли в них человека» .

В целом понятие «гражданин» довольно редко употреблялось в художественных произведениях и публицистике второй половины XVIII столетия, а в частной переписке и вовсе почти не встречалось. Как ни странно, наибольшей популярностью этот термин пользовался у «просвещенной императрицы». Понятие «гражданин» использовалось не спорадически, а для целенаправленной характеристики отношений личности и государства лишь в проектах Панина-Фонвизина и «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева. В первом случае, «гражданин» становился символом монархии, где престол окружают не фавориты, а защищенная законом государственная элита, во втором же - право на политическую дееспособность признавалось и за крепостным, имеющим «одинакое от природы сложение» . Данные идеи нельзя признать уникальными и существующими лишь в сознании упомянутых авторов - подобные мысли были весьма характерны для оппозиционно настроенного дворянства, однако далеко не всегда выражались с помощью термина «гражданин». Так М.Н.Муравьев, выражая свое отношение к личности крестьянина, использовал антитезу «простой»-»знатный»: «В тот же самый день простой крестьянин внушил в меня почтение, когда я взирал с презрением на знатного, недостойного своей породы. Я почувствовал всю силу личного достоинства . Оно одно принадлежит человеку и возвышает всякое состояние» .

Действительно, русская фронда периода правления Екатерины II не собиралась умирать за республику, конституцию и право вместе с собственными крестьянами «именоваться гражданами»: представители самоопределяющейся дворянской культуры даже к дарованной им привилегии подписываться в посланиях императрице «подданный», а не «раб», отнеслись прохладно. Самодержавие в России второй половины XVIII века будет ограничено не «гражданином», требующим гарантированных законом прав, а личностью с независимой духовной жизнью, и не в области политики, а в сфере внутреннего мира фрондирующего дворянина. Начавшееся ослабление союза образованной элиты и государства применительно к данному периоду проявится на уровне оценочных реакций и терминологических предпочтений. Преодоление непререкаемого авторитета самодержавного правления будет заключаться в поиске иных сфер реализации личности, относительно независимых от имперского аппарата, престола, светской массы. Наиболее думающая и остро чувствующая часть интеллектуалов отдалится от верховной власти и все более настойчиво будет пытаться осуществить себя на социальной периферии, удаленной от эпицентра действия официальных ценностей. Этот по-своему уникальный для европейской истории процесс, в силу неоднозначности проявлений приобретший в литературе целый репертуар наименований - возникновение общественного мнения, самоопределение интеллектуальной аристократии, эмансипация культуры, формирование интеллигенции - начнется уже в царствование Елизаветы и завершится в первой половине XIX столетия. Суть его была парадоксально сформулирована Ломоносовым и спустя несколько десятилетий воспроизведена Пушкиным. В1761 г. ученый заявил блистательному вельможе И.И.Шувалову: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу; но ниже у самого господа Бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет». В дневнике 1833-1835 гг. поэт запишет: «Но я могу быть подданным, даже рабом, - но холопом и шутом не буду и у царя небесного» .

Примечания

1. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Собрание 1-ое. СПб. 1830. (далее - ПСЗ). Т.IV. 1702. №1899. С.189.
2. ПСЗ. Т.XXII. 1786. №16329. С.534.
3. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М. 1971. Т.III. С.296.
4. См., например: Словарь русского языка XI-XVII вв. М. 1995. Вып.20. С.248; Словарь русского языка XVIII в. Л. 1988. Вып.4. С.147-148.
5. См., например: Высочайше утвержденный доклад Военной Коллегии вице-президента Потемкина об учреждении гражданского правительства в пределах Войска донского (ПСЗ. Т.XX. №14251. 14 февраля 1775. С.53.)
6. Новиков Н.И. Избранные произведения. М.-Л. 1952. С.47.
7. Сб. РИО. 1871. Т.7. С.202.
8. ПСЗ. Т.XX. №14233. 10 января 1775. С.5-11.
9. Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. Под ред. Н.Д.Чечулина. СПб. 1907. С.5.
10. См., например: Именной указ «Об учинении присяги на каждой чин, как военным и гражданским, так и духовным лицам» (ПСЗ. Т.VI. №3846. 10 ноября 1721. С.452); Словарь Академии Российской. СПб. 1806. Ч.IV. Ст.1234.
11. См.: Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М. 1989. Т.1. Ч.1. Ст.577; Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.) М. 1989. Т.II. С.380-381; Словарь русского языка XI-XVII вв. М. 1977. Вып.4. С.117-118; Словарь Академии Российской. Ч.I. Ст.1234.
12. См. также: ПСЗ. Т.XX. №14490. 4 августа 1776. С.403; Т.XXXIII. №17006.
13. Русская старина. 1872. Т.6. №7. С.98.
14. Каштанов С.М. Государь и подданные на Руси в XIV-XVI вв. // Im memoriam. Сборник памяти Я.С.Лурье. СПб. 1997. С.217-218. С.228.
15. Наказ императрицы Екатерины II. С.1-2,7-9,14-15,24,27-28,102.
16. См. об этом также: Хорошкевич А.Л. Психологическая готовность россиян к реформам Петра Великого (к постановке вопроса) // Российское самодержавие и бюрократия. М., Новосибирск. 2000. С.167-168; Каштанов С.М. Государь и подданные на Руси в XIV-XVI вв. С.217-218.
17. Словарь Академии Российской. Ч.I. Ст.1235.
18. Наказ императрицы Екатерины II. С.34; О должностях человека и гражданина // Русский Архив. 1907. № 3. С.346.
19. О должностях человека и гражданина. С.347. В этом контексте показательно сравнение текста данного вольного переложения работы Пуфендорфа и оригинала философского трактата немецкого мыслителя. В частности, в главе «Обязанности граждан» Пуфендорф пишет не о полном подчинении подданных самодержавию, которому доступно исключительное знание о сущности «гражданского общества», а об обязанностях гражданина или «подданного гражданской власти» в равной степени и перед государством и его правителями, и по отношению к другим «согражданам» (Pufendorf S. De Officio Hominis Et Civis Juxta Legen Naturalem Libri Duo. NY. 1927. P.144-146).
20. См., например: ПСЗ. Т.XXIII. №17090. С.390. 8 декабря 1792.
21. См., например, Акты, учиненные с Польским Королевством вследствие тракта 18 сентября 1773 (там же. Т.XX. №14271. С.74. 15 марта 1775).
22. Новиков Н.И. Избранные сочинения. М.,Л. 1954. С.616-617.
23. См.: Лабулэ Э. Политические идеи Бенжамена Констана. М. 1905. С.70-77.
24. Местр Ж. Рассуждения о Франции. М. 1997. С.105-106.
25. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М. 1969. С.161-162.
26. См. об этом подробнее: Bürger, Staatsbürger, Bürgertum // Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland. Stuttgart. 1972. Bd.I. S.672-725; Bürger, Bürgertum // Lexikon der Aufklärung. Deutschland und Europa. München. 1995. S.70-72.
27. В «Генеральном плане Московского Воспитательного дома» признавалось существование только двух социальных групп в российском обществе - «дворян» и «крепостных», и ставилась задача воспитания людей «третьего чина», которые, «достигши искусства к различным до коммерции касающимся заведениям, вступят в сообщество с нынешними купцами, художниками, торговщиками и фабрикантами». Характерно, что наименование этого нового «третьего сословия» никак не связывается с понятиями «горожанин» и «буржуа» (ПСЗ. Т.XVIII. №12957. С.290-325. 11 августа 1767).
28. См.: Наказ императрицы Екатерины II. С.103-105; ПСЗ. Т.XVI. №11908. С.346,348,350; 1 сентября 1763; №12103. С.670. 22 марта 1764; Т.XVIII. №12957. С.290-325. 11 августа 1767.
29. ПСЗ. Т.XVIII. №12957. С.316. 11 августа 1767.
30. См. об этом, например: Хорошкевич А.Л. Психологическая готовность россиян к реформам Петра Великого. С.175.
31. ПСЗ. Т.XI. №8474. С.538-541. 25 ноября 1741; №8577. С.624-625. 2 июля 1742; №8655. С.708-709. 1 ноября 1742; Т.XV. №10855. С.236-237. 2 мая 1758; №11166. С.582-584. 13 декабря 1760; №11204. С.649-650 и др.
32. См., например: письмо Г.А. Полетико жене. 1777 г., сентябрь // Киевская старина. 1893. Т.41. №5. С.211. См. также, например: письмо Е.Р. Дашковой Р.И.Воронцову. 1782 г., декабрь // Архив князя Воронцова. М. 1880. Кн.24. С.141.
33. Письмо Г.А. Полетико жене. 1777 г., сентябрь. // Киевская старина. 1893. Т.41. №5. С.211.
34. См., например: письмо А.С.Шишкова. 1776 г., август // Русская старина. 1897. Т.90. Май. С.410; письмо В.В.Капниста жене. 1788 г., февраль // Капнист В.В. Собр.соч. М.;Л. 1960. Т.2. С.314.
35. См. об этом: Милов Л.В. Общее и особенное русского феодализма. (Постановка проблемы) // История СССР. 1989. №2. С.42,50,62; он же: Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. С.425-429,430-433,549-550,563-564 и др.
36. Собственноручные заметки Великой княгини Екатерины Алексеевны. С.84, см. также: Записки императрицы Екатерины Второй. С.626-627.
37. Письмо И.И.Бецкого в Опекунский совет. 1784 г., октябрь // Русская старина. 1873. №11. С.714).
38. См.: ПСЗ. Т.XVIII. №12957. С.290-325. 11 августа 1767; письмо И.И.Бецкого в Опекунский совет. 1784 г., октябрь // Русская старина. 1873. №11. С.714-715.
39. Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М. 1965. Кн.XIV. Т.27-28. С.102.
40. Многие литературоведы полагали, что статья принадлежит перу А.Н.Радищева. Однако, на мой взгляд, автором статьи следует считать близкого к масонским кругам современника писателя. (См. об этом: Западов В.А. Был ли Радищев автором «Беседы о том, что есть сын Отечества»? // XVIII век: Сборник статей. СПб. 1993. С.131-155).
41. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С.161-162.
42. См.: Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву // Он же. Полн. Собр. соч. М.-Л. 1938. Т.1. С.215-223.
43. Наказ императрицы Екатерины II. С.74.
44. См.: Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. С.218-219.
45. Наказ императрицы Екатерины II. С.75.
46. Письмо Д.И.Фонвизина П.И.Панину. 1778 г., март // Фонвизин Д.И. Собр.соч. в двух томах. М.,Л. 1959. Т.2. С.465-466.
47. ПСЗ. 1765. Т.XVII. №12316. С.12-13.
48. Письма с приложениями графов Никиты и Петра Ивановичей Паниных блаженной памяти к Государю Императору Павлу Петровичу // Император Павел I. Жизнь и царствование (Сост. Е.С.Шумигорский). СПб. 1907. С.4; см. также: Бумаги графов Н. и П. Паниных (записки, проекты, письма к вел.кн. Павлу Петровичу)1784-1786 гг. // РГАДА. Ф.1. Оп.1. Ед.хр.17. Л.6об.,13,14.
49. Записка князя Безбородко о потребностях империи Российской // Русский архив. 1877. Кн.I. №3. С.297-300.
50. Н.М.Карамзин. Записка о Н.И.Новикове // Он же. Избранные сочинения в двух томах. М.,Л. 1964. Т.2. С.232.
51. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С.164.
52. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. С.227,248,279,293,313-315,323 др.
53. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. С.314.
54. Муравьев М.Н. Обитатель предместья // Он же. Полн. собр. соч. СПб. 1819. Т.1. С.101.
55. Цит. по: Пушкин А.С. Дневники, записки. СПб. 1995. С.40,238.